«Довели до ручки и вступили в ВТО» - говорят в Костромской области.

– В следующем году мы будем праздновать четырехсотлетие подвига Ивана Сусанина. И невольно возникает сравнение. Тогда народный герой отдал жизнь в борьбе против польских захватчиков. А сегодня как назвать те силы, которые без внешнего вторжения разорили его родную Костромскую область и отбросили нас в смутные времена? И куда, в какое еще гиблое болото они нас загонят теперь, когда втащили во Всемирную торговую организацию и заранее заявляют, что от этого в первую очередь пострадает наше сельское хозяйство, и без того доведенное до крайней разрухи.

Так говорят первый секретарь Сусанинского райкома КПРФ Николай Геннадьевич Тревогин и те, кто трудится на родной земле. Он с болью воспринимает опустошение, которое творят реставраторы колониального капитализма, прежде всего в центральных областях России. На правительственном часе в Государственной думе министр сельского хозяйства Фёдоров рисовал успокоительную картину, рассказывал о благих намерениях и программах. Но, по последней статистике, поголовье крупного рогатого скота в сельскохозяйственных организациях Костромской области продолжает сокращаться. А это важнейший показатель состояния села.

Ведь именно продукт животноводства был визитной карточкой области – сыр «Костромской» был символом основательного развития здешнего сельского хозяйства.

Н.Г. Тревогин вспоминает:

– В районе работали три молокосырзавода. Выпускали замечательный фирменный «Костромской». Потом родилась особая марка – сыр «Сусанинский», также получивший высокое признание потребителей. Оба сорта обладают отличными вкусовыми свойствами, питательностью, богаты витаминами и микроэлементами. То есть, воплощают в себе целительные силы природы нашей лесистой и луговой стороны. Однако ныне действует только один завод. Понятно, что при многократном урезании производства молока сведена к минимуму и его переработка.

Об этом же болит сердце руководителя организации КПРФ Островского района Валентины Николаевны Сокол:

– На Островском маслозаводе дочка работала, и я там частенько бывала. В старые добрые времена там 42 с половиной тонны молока в день перерабатывали. Сыр «Костромской» делали – отличнейший, один из лучших в области. Такие красивые головки, тяжеленные, по десять килограммов. А сейчас почти разорили дело. И так по всем отраслям.

Геноцид – так водитель Александр Иоакимович Головкин расценивает то, что вытворяет нынешний режим во всех уголках нашей земли. Редко где удается вопреки разрушительному безумию сохранить производство и мало-мальски сносный быт. Александр Иоакимович подчеркивает, что такое исключение составляет его родной колхоз «12-й Октябрь», которым руководила дважды Герой Социалистического Труда Прасковья Андреевна Малинина. С детства ему врезалось в память, как благоустраивали село. Прокладывались асфальтированные дороги. Благодаря мелиорации заболоченные участки превращались в плодородные поля. Село строилось.

– Когда я пришел из армии, парни, мои одноклассники, заканчивали училище и становились механизаторами. Тоже отслужили – и все получили новую технику. А когда женились, каждая молодая семья справляла новоселье не в освободившейся, а обязательно в новой квартире. Колхоз был племенным заводом по разведению костромской породы высокопродуктивного молочного скота. Был построен большой комплекс для стада, имели свой молокозавод. Хороший доход давала ферма пушных зверьков. Сегодня только пользуемся тем, что тогда построили, – говорит А.И. Головкин, секретарь первичной организации КПРФ.

Председатель колхоза Михаил Николаевич Васин придерживается общинных порядков – они оправдывали себя в советское время и естественны сегодня, поскольку лучше всего отвечают условиям природы и общественному характеру крупного товарного производства. Благодаря этому удается выстоять и против политики удушения отечественного производства. Сохранены посевные площади и поголовье крупного рогатого скота. Удается избежать долговой петли, в которую фактически затягивают наше сельское хозяйство и уничтожают его материальную базу.

Колхоз «12-й Октябрь» составляет счастливое исключение в Костромском районе, да и в области.

Такие же выводы делает всю жизнь посвятившая родной земле агроном Валентина Петровна Сокол:

– Деревня, как рот беззубой старухи. Дом есть – дома нет, дом есть – дома нет. В деревнях мало жителей, в основном они появляются там летом. Выборы были – к каждому по сугробам лазали, потому что они все равно не поедут за двадцать километров голосовать.

В общем, опустошается земля, жалко ее, и людей жалко. За копейки продали землю частнику. А он скупил земельные паи, уехал и думать о них забыл. Ищи-свищи, если захочешь арендовать поля и возрождать производство. Земля – основное средство производства для крестьянина, и то, что ее решили продавать, я считаю предательством и вредительством. Губительные последствия везде и во всем.

В одиночку при частной собственности на землю было тяжко прожить во все времена. Далеко не каждый выбивался в люди. Большинство были нищими. Все повторяется теперь. Когда затеяли насаждать крестьянские хозяйства, то я насчитала 42 товарных хозяйства, которые могли что-то произвести и продать. А сейчас их нет. Сводят концы с концами. Пока на плаву очень немногие.

Жизнь доказала: надежнее всего колхоз и совхоз. Есть у нас совхоз – это сложное слово из двух слов: совместное хозяйство. Назвали по селу – «Киленки». Директор Николай Евгеньевич Смирнов, упрямый коммунист, заместитель секретаря нашей партийной организации, во время ельцинской «расколлективизации» уперся – не менял ни названия, ни статуса хозяйства. Работают в нем его жена, сыновья и местные жители. Занимаются травами, заготавливают хорошее сено и силос. Увеличили стадо коров, повысили надои. Вот такие пирожки.

Обобщающую картину дает Альвин Евстафьевич Ерёмин – бывший председатель Костромского облисполкома, в недавние годы – руководитель агропромышленного ведомства области:

– При советской власти у нас пашни было 700 тысяч гектаров, сегодня вспахивают меньше 200 тысяч. Мы занимали зерновыми 300 тысяч, а ныне засевают 50 тысяч гектаров. Говорят: нам не надо столько зерновых. Конечно, не надо. Раньше зерно перерабатывали на комбикорм для скота, а теперь кормить некого. Сегодня земля запущена, многие поля березками заросли.

В колхозах и совхозах содержали 115 тысяч коров, в основном костромской породы, выведенной в Караваеве. Сегодня осталось меньше 25 тысяч коров – пятая часть. Основные корма – трава и силос. Зерна по существу нет, комбикормовый завод у нас остановлен, а ведь раньше по 600 тонн в сутки выпускал – по кормовым единицам для скота теперь как небо и земля по сравнению с тем, что было.

В области широко велась селекционно-племенная работа, осуществлялась программа повышения продуктивности скота, на современном уровне поддерживалась селекционная база. Центром ее был племзавод «Караваево» – там, а также в колхозе «50 лет СССР» надаивали по семь тысяч килограммов молока от каждой из 1000 коров в год.

Разумеется, за прошедшие два десятка лет поднялись бы на новые высоты. Однако государственный племзавод ликвидировали, сделали частным хозяйством, скот сократили, надои снизили до четырех с половиной тысяч килограммов. Под руководством Героя Социалистического Труда Леонида Михайловича Малкова колхоз «50 лет СССР» показывал, с какой рачительностью можно использовать богатства нашей природы, как всем на радость устроить жизнь. Теперь и это хозяйство в частных руках захирело. Самое главное – мы теряем костромскую породу крупного рогатого скота. Начали закупать заграничных животных, хотели перейти на мясную породу, но толку нет.

Как и у многих, у меня сердце болит. Разрушается то, что мы всем народом создавали.

Советская власть развивала промышленность, в том числе по переработке сельскохозяйственной продукции. Практически в каждом районе был молокозавод. Сегодня осталось лишь четыре молокозавода. Однажды затеяли шумную кампанию по возрождению сыроделия, по восстановлению славы сыра «Костромской», но довольно быстро всё заглохло. Замечательного сыра делают совсем мало.

В домашних хозяйствах коровы стали редкостью. Ставка на частный сектор и тут полностью провалилась.

Но наша область имела славу не только молочной, но и льняной. Сеяли 30 тысяч гектаров льна-долгунца. А теперь производство льноволокна почти совсем заглохло. Около тысячи гектаров занимает лен, и то плохой. А ведь наши текстильные предприятия были ведущими в России, да и в Советском Союзе тоже. Путем «реформ» пять предприятий ликвидировали, сохранился только бывший комбинат имени Ленина. Крах текстильной промышленности – это удар по сельскому хозяйству и населению.

Вокруг села сплели такую сеть препон, что любой труд теперь себе в убыток. Себестоимость молока и мяса выше закупочной цены у посредников. Не окупаются горючее, другие материалы. Что-то выручить можно, если везти в Москву. Нет смысла в производстве.

Об этом я вел речь. Я состоял в областной Общественной палате, заместителем председателя, мы неоднократно поднимали вопросы спасения села. Губернатор Слюняев считал меня своим врагом: «Ты не лезь туда, куда не следует». Потом были попытки разработать программу – я ее читал. Но она оторвана от жизни, от интересов народа, не предусматривает коренного решения проблем. Так, пропагандистская погремушка.

Когда я был председателем облисполкома, депутатом Верховного Совета России, то приходил к Ельцину и говорил ему: «Борис Николаевич, не трогайте сельское хозяйство, давайте не будем его реформировать. Все в нем стабильно, дай бог еще три года нам продержаться – и мы все сделаем как надо. У людей была заинтересованность в производстве, росла продуктивность. У нас из 350 коллективных и государственных хозяйств убыточным был только один совхоз. Все остальные были прибыльными. А сегодня где они? Сегодня таких нет.

Сельское хозяйство уничтожено. Страна живет на чужом продовольствии. Я помню, когда работал в Верховном Совете, «демократы», в том числе и Ельцин, ратовали за рынок, который один только нас спасет. Но это фигня была, самая настоящая. С тех пор много раз можно было прозреть и догадаться по плодам «реформ» о том, что и тогда было видно, когда Чубайс разваливал нашу страну. Как ни поразительно, люди во власти и сейчас против государства в экономике, спешат распродать последнее, что еще не прибрали к рукам.

Однако мировой опыт показывает, что сельское хозяйство – забота государства. Сравните Германию и нашу страну – небо и земля. Я много раз бывал там и знаю: государство все держит в своих руках. И попробуй что-нибудь сделать не так. Характерно, что там сохранили все, что было создано на востоке Германии, в ГДР. В отличие от нас, там не ломали крупные сельскохозяйственные предприятия. Ведь это же очень разумно – сберечь материальную базу производства, материальные ценности, составляющие национальное достояние.

Наша Костромская сельскохозяйственная академия до сих пор дружит с немецкими учеными – приезжают, конференции проводят, в ладоши хлопают, когда говорят о надоях до 10 тысяч килограммов в хозяйствах Германии. А как их добиться, теперь никто не скажет. Раньше, когда была власть народа, мы вникали во все детали и науки, и передового опыта, стремились создать все условия для распространения высших достижений. Всем известны были корова Послушница и другие, от которых в Караваеве надаивали по 16 тысяч килограммов в год.

Конечно, наш государственный селекционный центр, о котором я говорил, шел в ногу со временем и сумел бы использовать богатый генетический потенциал породы, приспособленной к природе наших мест. Когда возобновится эта работа?

Сегодняшний курс власти не дает надежд. Даже на фоне особенно разоренного сельского хозяйства Центральной России показатели Костромской области свидетельствуют о крайнем бедствии. Практически половина деревень ликвидирована. Из состоящих в списке уже не имеют жителей 1200 сел и деревень, третья часть. Еще в 1095 населенных пунктах пока есть немного людей. Ликвидированы многие фельдшерско-акушерские пункты, школы. Без них и другие села обречены на исчезновение. Веками обжитые просторы превращаются в необитаемые.

В связи с тем, о чем поведал А.Е. Ерёмин и другие жители области, уместно вернуться к состоявшемуся недавно приему Путиным в Ново-Огарёве представителей Костромской области. Там председатель областной Общественной палаты Борис Васильевич Комиссаров тоже говорил о том, что переданная в частную собственность земля зарастает. Душа болит, человек он неравнодушный, 42 года отработал в сельском хозяйстве. Внес предложение, как возвращать в оборот заброшенные земли.

«Вопрос очень важный, полностью с вами согласен, я вам благодарен за то, что его подняли сегодня», – сделал заключение Путин.

Однако не вселяет надежды эта поддержка. Двадцать лет об этом идет разговор, в том числе четвертый срок Путина в ролях двух высших властителей. Как раз за эти сроки внедрен закон о торговле землей – фактически тех, кто на ней работает, ее лишили. Никакие хорошо организованные встречи с ходоками не остановили разрастания заброшенных посевных площадей, сокращения поголовья скота, уничтожения материальной основы производства и социальной сферы села, а в конечном итоге – вымирания народа, обезлюживания. Никакие карликовые «приоритетные национальные проекты» и «государственные программы развития» не остановили разрушения сельского хозяйства. В числе запустевших территорий и Костромская область. Впервые в истории страны в мирное время.

Путин сообщил костромскому аграрию, какая «непростая задача» – разобраться с «собственниками» заброшенной земли. Но он не откликнулся, не заговорил о главном – о прекращении глумления над нашей родной землей, над живущим на ней народом, о восстановлении его прав как единственного законного хозяина и о возрождении всей жизни в великой стране.

На протяжении всего времени «реформ» капитал проявляет поражающую бесчувственность к разрушительным последствиям своих действий, ко всему, на чем он паразитирует. А для легковерных повторилась крыловская басня: разинули рот – и сыр выпал…